Донской маршрут А.С. Пушкина
«Как прославленного брата,
Реки знают тихий Дон:
От Аракса и Эфрата
Я привёз тебе поклон».
А.С. Пушкин «Дон», 1831 г.
Ещё будучи в Арзруме Пушкин познакомился с Василием Дмитриевичем Сухоруковым, о котором он потом обмолвится в своих путевых записках «Путешествие в Арзрум» — «Вечера проводил я с умным и любезным Сухоруковым…»
Иван Фёдорович Паскевич, командующий армией в Закавказье, всякий раз раздражённо спрашивал:
— Где Пушкин?
— В палатке у Сухорукова.
— Что за чертовщина! – гневно ругался Паскевич. – Совсем от рук отбился. Ну. Связан с Раевским, воронежцем Вольховским, так они его давние друзья. А причём чём же тут Сухоруков?
Пушкин, едва познакомившись с Василием Сухоруковым «во фрунте», на передовой, открыл в нём массу интересного. Об этом человеке надо писать отдельно. Он занимался историей донского казачества и, видимо, под его влиянием Пушкин обратный путь в Москву с Кавказа решил проложить через Донские просторы. «…Сходство наших занятий сближало нас. Он говорил мне о своих литературных предположениях, о своих исторических изысканий…»
— Ах, как это хорошо и ново для меня! – восторгался Александр Сергеевич, вслушиваясь в рассказы Сухорукова о подробностях быта и традициях у казаков Дона, о поверьях, былях и легендах Придонья.
— Стоп, не торопитесь! – останавливал он Василия, когда тот исполнял ему походные или лирические песни казаков Верхнего Дона, и тут же их записывал. А неподалёку, здесь же у костров на бивуаке, слушал хор казаков.
Василий Дмитриевич догадывался о замыслах поэта:
— Готовитесь к художественному полотну?
— Целый Эльбрус задумал воздвигнуть! – отшучивался Пушкин, — Вижу его неприступную вершину в лучах солнца, аж дух захватывает…
И он, не таясь, поведал Сухорукову о задуманном романе о Петре Великом. Василий Дмитриевич вызвался помочь достоверными сведениями о крепких связях Петра с донским казачеством.
— Верно, Дон для Петра – становой хребет в преобразованиях по России, — соглашался Пушкин с мнением Сухорукова. – Меня более всего удивляет, как это молодой царь-государь сам сумел взяться, поднять своих сподвижников и разбить противников, вздыбить Русь и на степном раздолье на Дону, у Воронежа построить Российского флота начало…
— Более того, — комментировал Василий, — Петру удалось на примере Воронежа подготовить целую плеяду будущих кораблестроителей России.
Многие сведения, почерпнутые у Сухорукова, впоследствии Пушкин использовал в подготовительных текстах к «Истории Петра». А самого Василия Дмитриевича наверняка прочил в ряды прообразов будущего романа.
Но главное, эти ночные бдения-разговоры зародили у Пушкина желание увидеть Дон своими глазами.
Покинув 8 сентября 1829 года Кавказские Минеральные воды, где он славно погулял с сотоварищами, Пушкин проложил свой маршрут на Москву вдоль Батюшки-Дона. Простившись с Кавказом, поэт приближался к донским, безбрежным степям. Осень в Придонье стояла тихая и солнечная, а дорога домой всегда бывает короче. Почтовый тракт петлял по степным раздольям. Коляску мягко покачивало, кони мчались без понуканий, хорошо мечталось. Сердце жаждало творчества.
Роман о Петре 1 непременно надо написать так верно, с таким художественным великолепием, чтобы покорить весь мир. Уже неотступно накапливаются заготовки. Надо ещё побывать в Азове и Черкасске, переворошить воронежские архивы – ведь там работал сам Пётр, посмотреть бы заводы в Липецке, где ковалась «амуниция» для петровского флота – а всё это по пути….
А пока с разных концов степи тянулись подводы – уборка на полях была в разгаре. И Пушкин всей своей натурой вбирал в себя сцены народного быта на полях, не чураясь общения с простыми казаками и казачками. Он первым донёс до них весть о скором окончании Кавказской войны, и сказ о том, что он, поэт Пушкин, первым принёс благостную весть, пошёл гулять по всему Придонью, и даже опередил его продвижение на Воронеж.
К переправе у городка Аксай коляска подкатила к вечеру. Александр резко выскочил из неё и подбежал к берегу. Вся ширь реки горела блёстками от закатного солнца и розовела у левого берега. Правый уже темнел тенью высокого холма и лепившихся по его склону казачьих куреней.
Пушкин бросил, видавший многое, свой запылённый цилиндр и, шагнув к самой кромке воды, смочил своё лицо его водою и с чувством сказал, как старому другу: — Здравствуй, Дон! Полной грудью вдохнул терпкий степной ветерок с речной свежестью и ещё раз повторил: — Дон-батюшка, здравствуй! Вот тогда и родились строки стихотворения:
Блеща средь полей широких,
Вон он льётся!.. Здравствуй. Дон!
От сынов твоих далёких
Я привёз тебе поклон.
(1829 год – цикл стихотворений, вызванных после путешествия на Кавказ)
В Азове и Новочеркасске он задержался недолго. И снова побежали в осеннем мареве придонские равнины. У степного колодца, пока поили уставших коней, поэт достал «Почтовый дорожник» — этот строгий царский путеводитель по всем дорогам России. По нему ещё раз проверил самый короткий путь до Москвы, чтобы вышло подешевле и без задержки на ямщицких перегонах.
Такой тракт по-прежнему пролегал до известной Марковки, а далее прямиком на север к Воронежу, где если всё пойдёт гладко, он рассчитывал побыть дня три – посетить родителей друзей, да и материалу собрать с натуры не мешало…
Ранним утром далеко за Марковкой Пушкина неожиданно повстречал дворянин-купец Ситников, тот самый который в мае встречал-провожал его в сельцо Ситниково, стоявшее на бойком тракте Воронеж-_Новочеркасск. Это был беззаветный почитатель поэта, книгочей «завороженный его стихами», как говорил он сам. Позже по завещанию купца-молодца местные жители само Ситниково переименовали в село Пушкино – в честь памяти о поэте.
На этот раз встреча тоже была радостной, и любопытной. Александр Сергеевич пересел в мягкий тарантас почитателя, и между ними завязался дружеский разговор: «Как Вы узнали обо мне?» — удивился Пушкин.
— У нас же тракт, — ямщики всё заранее знают. Сказывали мне: поэт ваш знакомый в Новочеркасске пребывает…. По какому-то дурному случаю, или из-за какого-то Дурова. («Дуров – брат той Дуровой…» — Пушкин.) («Из Новочеркасска Пушкин мне писал, что Дуров оказался мошенником, выиграл у него пять тысяч рублей, которые Пушкин достал у наказного атамана Иловайского, и, заплативши Дурову, в Новочеркасске с ним разъехался и поскакал один в Москву» — М.Пущин – В.К.).
— Так и говорили? – удивляется Александр Сергеевич.
— Да уж наши ямщики — народ дошлый, все подробности так обрисуют. Что диву даёшься.
И рассмеялись, не вдаваясь в детали задержки Пушкина из-за проигрыша в карты В. Дурову, брату «кавалерист — девицы».
В самом селе Ситниково поэту оказали, как и в мае, радушное гостеприимство. Ситников рассказал, что его библиотека пополнилась новыми изданиями. Получены первые главы «Евгения Онегина», чему автор очень обрадовался. Старшая дочь купца вышла замуж и теперь живёт в Острогожске, где и учительствует. И дела торговые идут достойно.
После обеда всей семьёй уговорили Александра Сергеевича побывать на Дивных Горах у Дона, о которых ему рассказывали ещё весной. Уговорили.
Петербургскую коляску Пушкина отправили через Острогожск в Коротояк. Сами же на донских скакунах Ситникова через два-три часа были на Дивных Горах, и с их высоты осматривали, захватывающие дали прекрасной донской поймы. Наверное, здесь и зародилось знаменитое пушкинское «У Лукоморья дуб зелёный…»
Настоятель Дивногорского монастыря показал все те места, где Пётр 1 во время похода на Азов в 1696 году со всем своим воронежским флотом отобедал у монастыря, а корабли палили из пушек, и царь-государь оставил монастырю свои подарки.
Расторопные дивногорские монахи снарядили чёлн, вырубленный по-старинному из морённого в Дону дуба и отвезли в нём гостя в Коротояк по тем местам, где когда-то следовал флот Петра 1.
К вечеру Воронеж, раскрашенный розовыми лучами закатного солнца, встречал Александра Пушкина. Вполне возможно, что он остановился у родителей друга В.Д. Вольховского с приветом от него из Арзрума. Порадовал стариков рассказами об их сыне-герое. Да вполне ещё мог дня два поработать в Воронежских архивах. Свидетельство тому – его запись в подготовительных текстах «Истории Петра».
В главе за 1704 год Пушкин подробно описывает, как царь из-за Волги перевёл к Азову калмыков, отдав им выгодные для кочевья земли. Донские казаки возмутились, стали отгонять у калмыков скот. Да ещё турецкий султан Ахмет 111 жаловался Петру 1 о том, что казаки отстраивают крепости: Троицкую, Каменный затон, Таганрог…. Государь обещал разобраться и уладить все дела. Но самое любопытное в том, что после этих записей Пушкин поставил слова: «Из Воронежского архива». Слова набраны курсивом, подчёркнуты самим автором, как указание на особо важный источник.
Сегодня можно верить. Что Пушкин изучал Воронежские архивы, сделал из них многие записи, вошедшие в «Историю Петра». Некоторые достоверные факты: «Сверх Воронежской Пётр устроил другую верфь в Брянске, на реке Десне, на коей строились галеры». В главе за 1705 год: «Государь с адмиралом Головниным и Апрксиным отправились в Воронеж. В день пасхи в Таврове спущен 80 – пушечный корабль «Старый дуб». Здесь же Пушкин запишет, что «Апраксину дано повеление к 1706 году к марту изготовить 36 военных кораблей, построить около работ корабельную крепость…, вымерить глубину Дона».
Где Александр Сергеевич изучал Воронежские архивы? Может в Петербурге? А были ли они там? Или в Воронеже? Это ещё одна непроторённая тропинка к исследованию связей поэта с Воронежским краем….
Есть в «Истории Петра» запись такого содержания: «Построить в Романовском уезде по реке Воронеж Липский железный завод, приписав в ведомство адмиралтейское (что скоро и исполнено, и государь на нём сам ковал якори)».
Раз эти заводы оказались почти на пути, то Пушкин непременно решил заехать из Воронежа в Липецк, где ковали ядра, якоря, другую крепь для Воронежской верфи. Туда было две дороги: тракт из Воронежа на север к Липецку, утрамбованный многочисленными гужевыми обозами с железной кладью, через село Отрадное и далее на город Усмань, другой – по правому берегу реки Воронеж. Оба они сходились к железным заводам.
Пушкину в Липецке можно было расспросить старожилов о том, как пребывал здесь царь-государь и ковал якоря. Поверья и рассказы были, да и сегодня есть, самые разные. Но какие бы он не слышал, все они подчёркивали подвижничество Петра 1, его радение во славу Отечества.
В Липецк его могла привлечь также давняя история его родословной: к ней он относился ревностно и внимательно. Близ Липецка, в селе Покровском, родилась и долго жила его любимая бабушка Мария Алексеевна, здесь прошло детство его матери Надежды Осиповны Ганнибал. Родословная поэта по матери непосредственно относится к Воронежскому краю.
Но не только родственные узы связывают поэта с Воронежским краем, были у него друзья и знакомые из этих мест. Сегодня нам известны более 3000 человек с которыми он общался в своей непродолжительной жизни. Среди них немало достойных имён воронежцев. О Василии Сухорукове я уже упоминал. Другой – Александр Васильевич Никитенко, знакомый и, к тому же, цензор поэта, к которому Пушкин относился весьма уважительно. Александр Никитенко, уроженец села Ударовка Острогожского уезда Воронежской губернии, из крепостных мальчишек достиг профессорского звания в русской словесности. В студентах у Никитенко ходил и юный Н.Г. Чернышевский, который много говорил в превосходной степени об Александре Васильевиче. В последствии с помощью свои соратников Никитенко много сделал для научного подхода ко всему творчеству поэта.
Своим «крёстным отцом» считал Пушкина другой воронежец, певец земли Русской, «поэт – сокол» Алексей Васильевич Кольцов. На одной из литературных «суббот» у Жуковского в начале 1836 года состоялась встреча Кольцова с Пушкиным. До конца своих дней не забыл этих минут поэт-прасол, с благоговением относившийся к автору «Евгения Онегина». Пушкин с большой похвалой отзывался об опытах оригинальной кольцовской музы. В пушкинском «Современнике» было опубликовано одно из лучших произведений воронежского поэта – «Урожай».
В этом небольшом материале я затронул те стороны жизни великого поэта, о которых мало заботятся официальные биографы Пушкина, даже последний из крупных его исследователей Ю. М. Лотман. А почему? Этот вопрос требует научного осмысливания и введения Воронежского края в официальную биографию поэта, хотя бы и малой строкой.
График движения Пушкина по маршруту Арзрум – Москва:
Арзрум – Тифлис 19.7 – 1.8
Тифлис 1.8 — 6.8
Тифлис – Мин.воды 6.8 — 14.8
Мин.воды 14.8 — 8.9
Мин.воды – Москва 8.9 – 20.9.1829 года.
Расстояние от Мин. вод до Москвы составляет 1800 км. Тогда коляска проезжала за день 200-250 км., при наилучших обстоятельствах и больше. Берём в среднем 225 км. В день, тогда это расстояние Пушкин покрывал за 8 суток. Отбросим ещё сутки на игру в карты, и двое суток вполне мог побыть в Воронеже.
